-
— В начале, поскольку у нас дискуссия, я всегда предлагаю сформулировать оппонентам кратко их позиции. Давайте, может быть, начнем с Юрия Константиновича, который предлагает все это переименовать. Почему нужно переименовать метро Войковская в Петербургскую, и зачем нужно менять названия политического происхождения?
— Собственно, мы не настаиваем на Петербургской, надо переименовать, прежде всего, убрать имя палача. Воиков - это человек, который непосредственно участвовал в расчленении детских трупов, это просто бандит, от которого шарахались его товарищи по партии, который потом участвовал непосредственно в распродаже русского национального достояния музея Эрмитажа за границу, через которого шли все левые деньги и черные дела. От него шарахались его товарищи, и зачем он нужен на карте Москвы, совершенно непонятно. Петербургскую мы предложили, потому что, к сожалению, в Москве есть станции метро каких только городов, со всего мира, есть Римская, есть Рижская, Пражская, Братиславская, какие угодно, нет только ничего связанного с именем Санкт-Петербурга.
— То есть, грубо говоря, я сейчас обрисую вашу позицию, касающуюся не только метро Войковская: нужно убирать названия палачей и бандитов?
— Да, распалачевание Москвы провести.
— Только ли Москвы?
— Всей России, естественно.
— Владимир Иванович, что вы можете сказать?
— Я, в основном, отрицательно отношусь к переименованиям, они практиковались в основном в начале 90-х годов, когда поменялась власть в стране. Это был, своего рода, социальный реванш, когда буржуазия вычеркивала с карты Москвы имена тех людей, которые против неё боролись в соответствующие годы. Переименованы были улица Кирова, и Дзержинского, и Фрунзе, и Баумана. Вместе с этим переименовали под шумок и десятки улиц, связанные с выдающимися деятелями российской, в первую очередь, культуры, науки, литературы - Аксакова, Чайковского, Лермонтова, вернули им старые названия. Это, кроме всего прочего, убирает историческую память людей, это создает серьезные неудобства, большие финансовые расходы, и просто путаются москвичи. Даже коренные не могут ориентироваться в этих новых, в основном основанных на старославянском церковном стиле названиях - Спасоглинищевский переулок, Николоямский; произносить современному москвичу это крайне тяжело.
— То есть, ваша позиция основана, скажем, на том, что для того, чтобы люди сохранили свою историю, для того, чтобы была историческая память необходимо оставить названия. Только вот здесь несколько непонятно, какие оставить названия, вот когда переименовывали, скажем, Спасоглинищевский какой-нибудь переулок, это что нужно оставить, то что было еще раньше для исторической памяти или уже…
— Большой Спасоглинищевский переулок, это бывшая улица Архипова, названа в честь художника Абрама Архипова, известный художник российский, советский, умер в 30-м году. Там находится редакция газеты «Советский спорт» и Московская хоральная синагога, и люди к этому привыкли, а сейчас вот, когда идут в синагогу, и называется Спасоглинищевский переулок, это как-то режет ухо. Вот есть способ нормальный, на Украине, он практикуется в Крыму, там на каждом доме висит табличка, где новое название улицы, ну, новое, в 30, 40-е годы получившее, улица Фрунзе, например, бульвар Ленина, а рядом на каждом доме, а не в начале улицы, как в Москве, другим шрифтом, другим цветом обозначено бывшее название - проспект Александра III или проспект Николая I, то есть, и историческая память сохраняется и удобно, и каждый может называть улицу так, как он считает нужным. Но, в то же время официальные названия сохраняются те, которые были при этом поколении людей, к которым люди привыкли.
— Юрий Константинович, как вам кажется, вот такое предложение, чтобы улица была ну, как бы, с двумя названиями, действительно кому-то удобнее так, а кому-то так, и всем вроде бы хорошо. Что вы думаете?
— Это один из выходов - повесить вторые таблички с историческими названиями, напомнить.
— А если три было названия у улицы?
— Не надо все превращать в абсурд, зачем доводить до абсурда. Дмитрий Сергеевич Лихачев, академик, выдающийся человек, благодаря которому мы, собственно, сейчас живем, имея в России Санкт-Петербург, Сергиев Посад и все возвращенные названия, он сказал, что когда встает вопрос какое название возвращать, надо или предыдущее название или наиболее ценное для истории. Поэтому не стоит все таблички вешать со всеми именами, зачем копаться, так там до девятого века дойдем, достаточно прежнюю повесить, напомнить. Мы выступаем за это (наш не проект, он преобразован две недели назад в общественное движение «Возвращение»), выступаем за это, но, к сожалению, на местах все власти, не важно какой у них партбилет в данный момент КПСС, КПРФ, «ЕР», это не суть важно, это все коммунисты, ничего не менять, лишь бы оставаться в Совдепии. Когда им выгодно, они будут вспоминать, что вот Чайковского убрали, Архипова, еще кого-то, это все коммунистическая ложь. Когда они пришли в 17-м году к власти, кровавая тоталитарная банда, которая изнасиловала всю страну, они тут же насадили свои имена, и клички, и погоняла по всей стране. И вся страна уже в 19-м году три города имени Ленина только в Московской области было, а сколько улиц было по всей Москве. О котором потом нам говорили, что это скромный, такой скромный, чаек морковный пил, во всем себе отказывал. Жили, жировали, и черная икра, и все остальное, и своими именами все насадили вокруг. Тогда и денег хватало. Это что, тогда было много денег переименовать, тогда вообще был голод в стране ими же спровоцированный. Нет, и все переименовали, а для чего, а чтобы сказать, что все что было до нас - это мрак, тюрьма народов, все дичь, слово такое как патриот, вообще было изведено, за это расстреливали сразу же, патриот - это значит черносотенец и т.д. И что потом, а мы принесли свободу, равенство, братство, и все, и счастье, и процветание. И вот эта ленинско-сталинская модель она существует в малоизмененном виде до наших дней. Прав Владимир Иванович, что эту систему чуть-чуть нарушили в начале 90-х годов, слегка, в Москве, Петербурге, частично в Белгороде и в Великом Новгороде, все остальное осталось неизменным.
— Владимир Иванович, вы согласны, что мы живем в условиях ленинско-сталинской…
— Мы живем в другом государстве, которое имеет мало отношения к тому что делали Ленин и Сталин. В Москве нарушили чуть-чуть, 120 улиц, переулков и площадей было переименовано, получило прежние названия. Что касается Войковской, это метро не случайно названо Войковской, там улица Войковская, там проезды или переулки Войковские, там был завод имени Войкова. Вообще Воиков фигура, ну не самая яркая в коммунистическом…
— Так зачем его оставлять?
— Я объясню, Воикова судьба занесла в свое время в Екатеринбург, он участвовал в расстреле семьи Романовых, но если бы он там не был, все случилось бы так, как случилось, он не был из тех, кто принимал основные решения, от него мало что зависело. Воиков стал известен стране, потому что он был убит как посол СССР в Польше. У нас, и не только у нас, есть такая традиция неписанная, когда человек умирает на посту как дипломат, как милиционер, как солдат, его именем называют пароходы, улицы, города. У нас убили Улофа Пальме и у нас есть улица Улофа Пальме. Если бы, этот отнюдь не друг СССР, ушел бы на пенсию, умер своей смертью, никто бы никогда о нем не вспомнил. Новейшая история, у нас убит Ахмад Кадыров и вопреки тому, что у нас есть норма, когда через 10 лет после смерти рассматривается вопрос о названии улицы в честь какого-то деятеля, назвали улицу Ахмада Кадырова. Почему. Потому что он был убит, исполняя обязанности президента Чечни. В этом контексте и наименование Войковская, тогда это известие потрясло страну, потому что был убит посол государства. За четыре года до этого был убит Вацлав Воровский, полпред в Италии, тоже была улица Воровского, которую сейчас переименовали в Поварскую. Вот здесь надо искать корни, почему такой человек, как Воиков, получил увековечение.
— Вы знаете, вы не подскажите, вы, наверное, в Петербурге бываете часто, вы не подскажите, Невский проспект, как он назывался.
— Не знаю.
— Я вам подскажу, он назывался проспект 25-го Октября. А как называлась Дворцовая площадь, где сейчас так неумно все эти катки устроили, как она называлась, это называлась площадь Урицкого.
— Это называлось в первые годы советской власти.
— А когда она исчезла-то.
— В послевоенное время был Невский проспект, мы выросли на этом, была Дворцовая площадь.
— А когда он стал Невским проспектом-то?
— Ну не после 91-го года.
— Правильно, не после, а когда и почему он стал Невским проспектом.
— Потому что были определенные перегибы в переименованиях, в том числе и исторически значимых улиц.
— А кто это определяет, вот эти перегибы, не перегибы. Понимаете, вот питерцы, как их не изводили, ни Ленин, ни Киров, ни Сталин.
— Ни Собчак.
— Собчак не расстреливал никого в отличие от Кирова, он не уничтожил Академию наук, когда там 200 академиков в одночасье попали в лагеря.
— Никого из академиков не расстреляли.
— Их не расстреляли, их сослали в лагеря. Так вот, питерцы жили надеждой, хоть их и обозвали уже и ленинградцами, не спрашивая естественно и т.д. Так вот, за время блокады Ленинграда, за две недели до снятия блокады, 13 января 44-го года 20-ти улицам Ленинграда были возвращены исторические названия. Это первый и единственный случай в истории СССР, вернее, скажем так, я учился на истфаке МГУ и меня с детства достали, вывеска висела: история СССР периода феодализма, бред просто какой-то, я предпочитаю говорить - советские период российской истории. Это был единственный случай, когда вернули и исчезли в одночасье имена Урицкого, Володарского, Семена Рошаля, Розы Люксембург, Слуцкой, Слуцкого и т.д. , 25-го Октября, 3-го Июля и вернулись Адмиралтейская, Дворцовая, Суворовский проспект и т.д. Вот те люди, которые это сделали, они, конечно, были члены партии, это председатель Горисполкома, Секретарь Горкома партии Кузнецов, Попков, без всякого сомнения не мог об этом не знать Андрей Жданов, секретарь Обкома; что с ними сделали потом. Они это сделали, они пошли на встречу, они понимали, что им мало не покажется. Надо было огромную политическую волю, представьте себе, при Сталине пойти на такое. Это не то, что сейчас, когда говорят: ну что ты, там Ленин, там мавзолей, закопать, что вы типа с мертвыми воюете. А тогда представляете какую надо было храбрость иметь. Значит, Жданов в 48-м году, ленинградское дело - погиб, почти сразу через пару месяцев Попкова, Кузнецова расстреляли. И в 52-м году, к очередной годовщине Иосифа Джугашвили по кличке Сталин взяли, и новый каток прокатился по Ленинграду, убрали все имена, но из этих 20-ти тронули только одно, на остальные не покусились. Поэтому и, слава богу, мой уважаемый оппонент, он вырос и знает Невский и т.д., только Введенскую улицу убрали.
— У меня, вот вы знаете, на самом деле такой вопрос возникает, это, конечно, все понятно, и ваши рассуждения и ваши. Мне кажется, что большая часть людей, которая живет в том же городе Москве, например, не ассоциируют уже совершенно, вот Войсковая та же, даже никто не знает, никто даже не задумывается…
— То есть, вы имеете в виду, что люди привыкли и нет ассоциации.
— Да, никаких ассоциаций абсолютно. Вот когда мы видим московский метрополитен имени Ленина или библиотека имени Ленина, мы четко понимаем, видя по названию, что это такое. Но когда мы слышим Фрунзенская, Ленинская, мы не думаем уже о том, что в основе этого названия.
— Так же как Каляевская, известная улица, Союзмультфильм там находится, как она сейчас называется?
— Долгоруковская.
— А люди не знают, что такое Долгоруковская в большинстве своем, улица Кирова – Мясницкая. Как сейчас улица Добрынинская называется?
— Коровий вал. Тогда скажите, если сейчас взять провести, выйти на улицу на Тверской бульвар и спросить сто человек, а где улица Ульяновская. Вы знаете, такая вот улица Ульяновская была в Москве, а улица с замечательным названием Маркса-Энгельса или улица Карла Маркса, кто их помнит сейчас.
— Ну далеко ходить не надо, вот у нас соседняя с нами улица Большая Никитская, бывшая Герцена. И я очень хорошо помню, что когда, поскольку улица Герцена, там находится консерватория, все знали всегда эту улицу. Я имею в виду, я очень хорошо помню, как переименовывали эту улицу, и тогда все очень протестовали, все привыкли к этому названию, но, тем не менее, надо сказать к названию Большая Никитская люди привыкли.
— А вот к тем, которые я начинал, Покровка, Охотный ряд, Остоженка, не просто привыкли, им даже в голову не приходит, что у них были другие названия. И они очень гармонично вернулись в московскую жизнь, это типичные московские названия, когда «ка» на конце сокращение, этого нет ни в одном городе.
— Вы очень упрощаете, многие еще не привыкли. А переименования были не только во время ленинградской блокады, у нас был переименован город Троцк, ему вернули старое название Гатчина, у нас был город Зиновьев, ему вернули название, сначала Елизаветград, потом, после убийства Кирова, Кировоград. Переименования были, после 20-го съезда сталинские названия стали исчезать, почти полностью исчезли, процесс шел.
— Это понятно, возвращение исторических названий улиц не по политической модели, когда вот там Жданов, ага, он плохой, нехороший, значит метро сразу стало Выхино, улица Рождественка, Жданова не стало. Не по этим причинам, а просто вот вернуть историю, как таковую. Дело-то не в том, понимаете, мы не сугубо такие прямо антиленинцы, антибольшевики, дело не в этом, а в том, что история, как таковая, принцип историзма, его надо соблюдать вне зависимости от политической конъюнктуры. И лучше всего, как было в царской России, топонимика, она была максимально деполитизирована. Именем политиков не надо вообще ничего называть.
— А как же пример с бульваром Александра III.
— Это исключительно редкие случаи.
— Вот, кстати, очень интересный вопрос: топонимика - это политика.
— Безусловно, это идеология.
— Безусловно, конечно, это политика, и переименование в начале 90-х годов они не случайны, потому что поменялась структура власти, поменялись люди, поменялась идеология правящего режима.
— То есть, вы предлагаете, условно говоря, действительно, не называть, если я вас правильно понимаю, именами политических деятелей?
— Конечно.
— Действительно, можно тогда вернуть или назвать другие улицы именам Белинского, Чайковского.
— Естественно, Маяковского, у нас есть предложения ряда депутатов городской Думы. Сейчас строится Москва-Сити, вернуть из того списка, что я перечислил ряд названий, это, наверное, правильно.
— Конечно, правильно, вернуть достойных деятелей культуры. Понимаете, вот при всем моем уважении к оппоненту, видите ли, имя Ленин – Ульянов, я думаю, страну пополам поделит, кто-то приемлет, кто-то не приемлет, а имя Пушкина оно нас не делит. Так зачем нам называть именами людей, которые делят народ, а не объединяют. Чайковский, вряд ли, я думаю, найдется один процент населения, который скажет: нет, я против Чайковского. А вот Киров, вот в Вятке, ну не желают люди.
— Желают, провели референдум в начале 90-х годов, и жители решили оставить город Киров с прежним названием.
— Совершенно с вами согласен, вопрос в том, кто будет проводить референдум и как ставить вопрос.
— И кто будет считать голоса, последние выборы тоже…
— Уж как считали при советской власти, не надо мне рассказывать.
— Вообще, действительно, это очень интересный вопрос: а кто, собственно, должен определять и выбрать, как именно будет называться город или там та же улица. Вот может быть человеку не хочется жить на улице…
— Воровского.
— К примеру.
— Нет такой уже улицы, и Менжинского нет.
— Как это нет, по всей стране их десятки тысяч.
— Не секрет, что в провинции обязательно есть проспект Ленина.
— Определяются, конечно, зачастую достаточно стихийно. Вот в Астрахани, там очень много улиц в советское время, да и сейчас, названы именами героев Великой французской революции, видимо, глава ревкома астраханского в свое время зачитывался произведениями, связанными с французской революцией и продавливал, на наш взгляд, названия действительно выдающихся людей. Субъективности здесь, конечно, много, кто будет определять…
— Кто спорит, что они не выдающиеся, они выдающиеся.
— А кто определял Ахмада Кадырова.
— Вопрос, с каким знаком они выдающиеся. Понимаете, в той же Астрахани (у меня тут список есть), там буквально в июле прошлого года возвращены исторические названия улицам Желябова, известный террорист, Адмиралтейская в Халтурина, не менее известный террорист, Розы Люксембург – Никольская. А тех названий, в Петербурге и сейчас улица Марата, набережная Робеспьера, их и сейчас хватает, набережная лейтенанта Шмидта и т.д. Их много таких названий, их очень много. А Псков взять, старинный русский город, там вообще ни одного русского названия нет. Ведь понимаете, кроме всего прочего, русское название, не называли имени кого, улица Пушкина, улица Ленина, не важно какой человек плюс, минус, а называли Пушкинская, Ленинская, то есть, это не улица, принадлежащая кому-то. Так вот там вообще ни одного русского названия не осталось. Кадырова, понимаете, при всем моем уважении к этому человеку, который много сделал для России, для единства России, по закону Москвы нельзя называть именем человека, пока не прошло 10 лет. Юрия Михайловича не было, все это сделано было под сурдинку при участии Шанцева, не суть важно. Дело в том, что мы попали уже в эту ситуацию, обратно отыграть нельзя, понимаете, какой это взрыв межнациональный будет в стране, если мыслить по государственному. И тут блестящую вещь сделал его сын Рамзан Кадыров, я думаю, ему кто-то очень умный человек посоветовал: в Грозном, ничем не примечательная улочка названа улицей псковских десантников, и тем самым уравновесил ситуацию крайне неприятную, на которой всякая публика, не очень приличная, нарабатывала себе очки ДПНИ и прочие Беловы-Поткины.
— Юрий Константинович, но, с дугой стороны, может быть Владимир Иванович прав в том, что, а как же нам быть тогда с исторической памятью, действительно, уйдут названия улиц, мы будем произносить какие-то другие названия, и все будут постепенно забывать, некоторые люди даже не ответят - кто такой Ленин.
— Когда мы были в прошлом году на заседании мэрии Москвы и там зам Лужкова Петров, они там все в «ЕР», но от этого ничего не меняется, вот там вся топонимическая комиссия сидит, тетеньки из управ с золотыми зубами, они вот тоже говорят, что у меня внучка не знает, кто такой Ленин, а мы вот уберем, или там Воиков, как же так. Но, понимаете, если в этом заключается топонимика, это только часть памяти исторической. И вообще нельзя убивать историю историей. И мы так же стоим, движение за то, чтобы было Царское село, а не город Пушкин, чтобы был Петергоф, а не Петродворец.
— С другой стороны, там столько всего строится и может названий на всех хватит.
— Понимаете, в Москве все-таки придерживались той ситуации, что новые улицы, возникшие на окраинах Москвы, получившие имена и Ленина и Косыгина, кого угодно, они не переименовывались, шел возврат старых названий. И поэтому под руководством Петрова комиссия переименовала улицу Москвина в Петровский проезд.
— Я не сомневаюсь в том, что лично вы честный и порядочный человек, но вот зачем надо держаться вот вам, коммунистам, членам КПРФ, зачем надо держаться за такой мусор, как Воиков, но он-то, зачем вам нужен, ну давайте выступите инициаторами, давайте уберем его.
— Это не мусор, это история, это скорбь страны, когда убили посла.
— Ой, ну только без демагогии, мы же не на партийном митинге.
— Это не демагогия, и падает Воиков кровью сочась и кровью газета намокла…
— Я помню, как Маяковский призывал сбросить Пушкина с корабля современности; кто такой Маяковский и кто такой Пушкин, клоп.
— Давайте теперь смотреть, кто кому нравится, и этого будем возвращать название, этого не будем. Когда вы говорили о политических деятелях вообще любого склада - академика Сахарова, Лихачева и прочих, я как-то понимаю, что вы можете настаивать на том, чтобы не было улиц названых именами политиков, но если мы будем делить поэтов, кто такой Маяковский, кто такой Толстой, вы знаете, какая разноголосица пойдет.
— Вы сказали, что, процитировали Маяковского как истину в последней инстанции, я только с этим поспорил.
— Я процитировал Маяковского, чтобы показать те настроения людей в нашей стране, когда они давали заводу имени Воикова…
— Зачем нам эти настроения делать в виде мемориала и сохранять на века, зачем человеку жить все время с напоминанием - Баррикадная, достаточно, что там будет памятник, что здесь были события 1905-го года, не ставя знак минус или плюс. Живя с этими брендами: 905-й год, Баррикадная, это люди будут все время настраиваться на борьбу. По этому поводу журналист один замечательный написал в «Известиях», написал, что на улицах с революционными названиями происходят более масштабные события. В Архангельске все время идет война, а в Белгороде никто не воюет, в Архангельске местная администрация на площади Ленина, а в Белгороде на Соборной; ну на Соборной ну не выходят на митинги, а на революции - выходят. Потому что имя, это же не случайно все. Ведь большевики, придя к власти, не только улицы и города переименовали, они хотели вообще и русский язык убрать, а зачем русский язык нужен. Армию переводили на эсперанто, красную армию, людей переименовали всех, значит вы там уже не Таня, не Галя, а Даздраперма, а вы Трактор или Электрификация.
— А почему же вы тогда Константинович, а не…
— От этого ушли.
— Действительно, слушая вас можно понять, что, в общем-то, название - это всегда дело вкуса, действительно, кому-то может нравиться Пушкин, а кому-то может не нравится Маяковский, и кто-то, от кого это зависит, может, что называется вычеркнуть имя Маяковского из, например, названия улиц. Не лучше ли тогда, вот замечательно к этому подошли в других каких-то странах, вспомним город Нью-Йорк и прекрасно там и 63 улица, 101 улица и, между прочим, это в какой-то степени признано даже удобным, потому что у нас бывают так же и иностранцы, например, которые не могут выговорить Шарикоподшипниковская, и для них и Маяковского, это тоже достаточно сложно и трудно это написать на конверте, если ты посылаешь письмо. А написать, условно говоря, 101 стрит это очень удобно.
— Понимаете, это новое издание большевизма, это просто роман Замятина «Мы», где все в клеточках сидят, так клетка номер такой-то-такой-то на связь с этим-этим. Америка так создавалась, создался город, там не везде так, не везде номера. Это их история, так сложилось. У нас сложилось по-другому исторически, как впрочем и в большинстве государств мира.
— Это так удобно, и вы не будете спорить сразу.
— Мы должны определиться, ребрендинг страны был проведен, но не до конца. Допустим, у нас милиция, как и ФСБ, ведет свою родословную от советских праздников, соответственно деяний создание милиции, ВЧК и прочих дел, а прокуратура, допустим, от Петра. Допустим, у нас подводный флот ведет от указа Николая II, а армия с 23-го февраля, с самой бездарной даты, вообще одной из самых гнусных, когда там пьяное это войско, так называемое, Дыбенко, сбежало от немцев; нет, взяли выдумали. А в тоже время морская пехота - 300 лет. И у нас везде так, у нас везде идеологическая чересполосица. Этого не должно быть, должна быть какая-то унификация.
— Так вот я вам и предлагаю все сделать под номерами, чтобы никто не ссорился.
— Я даже всерьез к этому относиться не могу, потому что это стеб.
— Я думаю, наша дискуссия повела несколько иной характер, я не ожидал, Юрий Константинович, оскорблений, таких эпитетов: палачи, гнусный, кровавый. Мы пришли говорить о конкретном моменте, а не сравнивать наши мировоззренческие позиции, они, как я понимаю, совершенно противоположны.
— Простите, большевики утопили в крови и память тех людей, она вопиет к мщению, хотя бы помнить о них. Или этого ничего не было.
— А разве Белая армия, которая пыталась восстановить монархию, разве не утопила в крови те города, которые она занимала.
— Белая армия никогда не выдвигала даже лозунга такого, даже мысли такой не было.
— Она не топила в крови города и села, которые она занимала.
— То есть, на одной доске.
— Была гражданская война.
— Давайте мы не будем сейчас говорить о наших мировоззрениях, я просто хочу добиться от вас ответа, как вы относитесь к идее, чтобы вообще не возникало самих таких дискуссий, действительно, как-то упростить это, может до цифр или…
— Я с Юрием Константиновичем здесь согласен, я не люблю это слово, но это не наш менталитет.
— Хорошо, в любом случае, я думаю, вы, Юрий Константинович, и вы Владимир Иванович, знаете, что есть опыт все-таки в других странах, уже были переименования, например, вот в Италии что происходило. Можете рассказать, может быть, есть возможность как-то перейти на какие-то нейтральные названия, которые не оскорбят никого?
— Мы все время это предлагаем, деполитизировать максимально
— Вы знаете, сегодня в Москве, вот те попытки, которые предпринимает Юрий Константинович и общественная организация, в которой он работает, эти попытки, в общем-то, единичные, и людей не оскорбляет, они спокойно ходят по Ленинскому проспекту, нормально ходят по улице Косыгина и, в общем-то, не переживают. Они привыкли к ним, я думаю, это проблема во многом надуманная.
— Понятно, то есть, вначале аргумент был, к третьему еще не перешел, первый аргумент был, что это тоже наша история. Этот аргумент он не выдерживает ни малейшей критики, потому что Берия, это тоже наша история, или это не наша история.
— А у нас не было улицы Берии.
— Подождите, это наша история или не наша история.
— Естественно, наша.
— Каганович, наша история - наша, Ягода, наша история – наша, Троцкий наша история – наша.
— А академик Сахаров наша история?
— Наша история. Так Троцкий, наша история или нет, – наша, значит, это уже не работает, называют все-таки в честь достойных людей.
— А кто определяет, достоин или нет?
— А коли нет такого определения, так надо посмотреть как делают все разумные люди, как само сложилось. Вот складывались как, не было в России органа, который бы занимался названием улиц, нигде, ни в Москве, ни в Пскове, нигде. Как сложилось так сложилось, занимались там гончарным ремеслом, ну Гончарная.
— А почему улица Войковская названа Войковской, потому что там не было никакой улицы, назвали именем Воикова, так сложилось, там нечего возвращать.
— Возвращать нечего, а убрать надо.
— У меня есть очень хороший вопрос, по поводу, вот вы говорите, достойных людей. Вот в Карачаево-Черкесии сейчас хотели назвать улицу имением Димы Белана, но отказались от этой идеи депутаты, опасаются отрицательной реакции граждан.
— Совершенно верно делают, глупость, просто бред какой-то.
— Но вы говорите надо называть именами достойных людей, а кто определит, достоин Дима Белан или недостоин?
— Во-первых, лучше вообще не делать топонимику мемориальной, называть именем кого то ни было не надо. И только если уж, то спустя годы, а уже тем более не при живом человеке.
— Вот, кстати, об улицах Ленина, часто вот говорят люди о том, они даже жалуются, очень трудно разобраться, в Москве есть район первомайских улиц, есть Нижняя первомайская, Средняя первомайская, Малая, есть 9-я Парковая, там же 8-я, 7-я, 5-я, 4-я, и люди часто блуждают по этому району и не могут разобраться. Откуда возникла вот эта, например, история?
— Этот район строился такой сеткой достаточно строго геометрической, и был соблазн называть номерами.
— Давайте еще ответим на вопросы наших зрителей. Андрей (член КПРФ): У меня вопрос к товарищу Лакееву: не считайте ли Вы, что за переименование станции метро "Войковская" должны выступать в первую очередь коммунисты, чтобы очистить имидж КПРФ от троцкистского мракобесия начала 1920-х годов? Войков - кровавый палач России. Убивая царицу, он собственноручно отрубил ей палец с драгоценным кольцом саблей. Признавать исторические ошибки и преступления - это нормальная практика всех партий, организаций и даже религиозных конфессий. К примеру, Римская Католическая Церковь покаялась за Инквизицию. КПСС еще на ХХ съезде осудила противоправные репрессии своей же партии. Даже многие демократические партии современной России признают, что приватизация была проведена не правильно. Да и сама КПРФ еще в 1993 году отказалась от обязательного атеизма, от полного запрета частной собственности и левацкого радикализма. Что же мешает дальнейшему обновлению нашей партии? Как гражданин и как коммунист я убежден - "Войковская" должна быть переименована!
— Тут много вопросов; если кратко, нет, не считаю, Воиков не организатор расстрела семьи Романовых и никакого пальца царице он не отрубал, потому что никакая царица не была казнена, была казнена супруга Николая Романова, добровольно отрекшегося от престола и сложившего с себя полномочия императора.
— А дети убиты были.
— И дети были не царские, дети были Николая Романова.
— Но детьми-то они от этого не перестали быть.
— Ваш ответ понятен. Борис Кротов (москвич): Строительство Петербурга привело к огромным человеческим жертвам (население России за время петровских реформ сократилось по разным оценкам то ли на треть, то ли на одну пятую). Если мы не должны называть станцию метро в честь убийцы нескольких членов дома Романовых, зачем называть ее в честь города, построенного на костях жертв этого царствующего дома? Если уж переименовывать станцию, не назвать ли ее Воейковской, на слух изменение почти незаметно, но русский поэт, переводчик и журналист. А.Ф. Воейков не виновен в чьей-либо смерти?
— Ну, этот бред комментировать очень сложно, потому что то, что написано про Петербург, про Петра, это не просто ложь, это вопиющая ложь.
— Это не ложь, он действительно построен на костях.
— Это все коммунистическая ложь в оправдание собственных ГУЛАГов.
— Вопрос от Натальи: Почему в Белгороде переименовали много улиц, а в Москве не переименовывают, мешают ли это сделать власти, так, вроде бы, чиновники везде одинаковые?
— Не везде.
— В Москве не переименовывают улицы, в Москве возвращают им исторические названия.
— Давайте, на самом деле, поскольку дискуссия наша заканчивается, нам нужно все-таки подвести некий итог, давайте вернемся опять к станции Войковская и нужно ли переименовывать её в Петербургскую. Давайте каждый из вас возьмет немного себе времени, и все-таки за время, за которое вы провели в дискуссии, у вас как-то изменились ваши точки зрения. Владимир Иванович, вы как считаете, Войковскую нужно переименовать?
— Не нужно, оставить все как есть.
— Юрий Константинович?
— Без сомнения, это имя надо убрать с карты страны и, тем более, столицы Москвы, поскольку это человек, непосредственно участвовавший в расчленении детей, не важно какого они рода.
— Ну а деникинские головорезы не расчленяли детей?
— Но их именами не названы метро в Москве.
— Деникина похоронили с помпой в Москве.
— В таком случае можно следующее метро назвать Чекатиловская.
— Я так понимаю, что каждый из вас остался при своем мнении. Я хочу поблагодарить вас за то время, которое вы нам уделили.
нельзя давать имена, которые содержат цифры и другие небуквенные символы. В том числе F-16!" 
то 
а муж еще должен заслужить, чтобы ребенок был записан под его фамилией. Сказала, пусть радуется, что отчество по отцу дала, а то вообще могла записать по своему имени, это называется сейчас "матчество". 
талантливые люди, рассказ об именах превращается... в песню и танец. Именно так поступила Виктория Касимова в своей небольшой, но увлекательной "лекции" на тему "Милые и "простые" татарские имена". 
Ознакомиться с тезисами можно, пройдя по ссылкам, указанным в этом материале, или в отдельных материалах, опубликованных на нашем сайте в разделе ОНОМАСТИКА: в 
иногда приводит в изумление. На сайте «Комплекс градостроительной политики и строительства города Москвы» внезапно появилась улица Генерала Корнилова. Большинство россиян, разумеется, сразу вспомнит генерала Лавра Корнилова.
