История фамилии

Исследовательский центр. Основан в 1996 году.

Есть вопросы? Вы можете задать их в Whatsapp, Вконтакте, Telegram или по тел.: +7(925)5180961 и др.

По секрету

Отчества существуют не только у восточных славян.

В настоящее время полная антропонимическая модель греков выглядит примерно так же, как и у восточных славян. Она состоит из личного имени, отчества и фамилии.

Автор статьи: М.В.ГОРБАНЕВСКИЙ, доктор филологических наук, профессор, академик РАЕН.
Источник: Авторская публикация
В книге: "Путь в пятнадцать лет: Хроника заседаний общества любителей российской словесности. 1992-2007". Составитель Р.Н.Клеймёнова. Отв. Ред. Член-корр. РАН Ю.Л.Воротников. – М.: Academia, 2008, с.93-118.

Автор статьи: М.В.ГОРБАНЕВСКИЙ, доктор филологических наук, профессор, академик РАЕН.
Источник: Авторская публикация

 
 
В книге: "Путь в пятнадцать лет: Хроника заседаний общества любителей российской словесности. 1992-2007". Составитель Р.Н.Клеймёнова. Отв. Ред. Член-корр. РАН Ю.Л.Воротников. – М.: Academia, 2008, с.93-118. 
В качестве своеобразного камертона к этим полемическим заметкам могут служить строки из предисловия академика Дмитрия Сергеевича Лихачева, одного из инциаторов возрождения Общества любителей российской словесности, председателя Советского фонда культуры (2006 год был объявлен президентом РФ «Годом Лихачева») к сборнику тезисов научно-практической Всесоюзной конференций «Исторические названия – памятники культуры», прошедшей в Москве в апреле 1989 года (мне довелось быть ученым секретарем оргкомитета этого важного научного форума):
«Понятие наследие духовной культуры народа вбирает в себя все многообразие созданных на протяжении веков памятников, от произведений великих мастеров до безымянных образцов народного творчества. Исторические названия, создаваемые в разные эпохи, как культурно-исторические свидетельства своего времени, также должны быть отнесены к памятникам. И как таковые они нуждаются в собирании, каталогизации и изучении…»
"Naturam expellas furca, tamen usque recurret", - это латинское изречение, известное нам, в первую очередь, благодаря "Посланиям" Горация, можно по-русски перевести приблизительно как "Гони природу вилами, она все равно возвратится". Так говорили древние римляне, подчеркивая бесполезность и бессмысленность борьбы с тем, что развивается естественно, законно и т.п.  Изречение это пришло мне на ум, когда я в содружестве с опытнейшим  старорусским краеведом Музой Ильиничной Емельяновой ранней весной 2004 г. завершал работу над версткой книги «Улицы Старой Руссы: История в названиях».
Во-первых, в век высоких информационных технологий и Интернета, в век максимального технического обеспечения практически любых сторон жизни человека, явившихся как большим благом для мировой цивилизации, так и предвестием глобальных трагедий и катастроф, в том числе и экологических, особенно актуальными становятся новые попытки историко-культурного осмысления человеком мира видимого и невидимого, сознательного возвращения человека к базовым философским своего народа. 
Во-вторых, как бы ни "гнали природу вилами", как бы ни упрекали в минувшие десятилетия целую плеяду отечественных лингво­культурологов (объектом научных исследований которых становилась русская языковая личность, или древняя славянская мифология, или ономастика и топонимика), например, некоторые маститые синтаксисты, фонологи или даже академики-этимологи, в бесперспективности и ненужности этого направления в советской лингвистике, жизнь доказала как раз обратное: без объективных данных лингвокультурологии сейчас нет и не может быть ни полнокровного теоретического языкознания, ни эффективной современной (следовательно, и прибыльной, что тоже немаловажно) лингводидактики. и герменевтики. Напомню то, о чем я неоднократно говорил и писал, - о важности дальнейшей разработки идеи "фонового знания и культурной грамотности". Фоновое культурное знание представляет из себя ассоциации и символы, при помощи которых воспринимается ощущение и впечатление их в усредненной форме восприятия мира. Это - многоуровневая смысловая схема, при помощи которой человек актуализирует смысл и значение, осознает и обрабатывает различного рода обобщения (ср. в этом контексте важность одного из достижений современной топонимики - обнаружение семиотического кода внутригородского пространства через совокупность урбанонимов одной территории). Следует одновременно напомнить, что фоновая культурная грамотность складывается в рамках прежде всего национальной культуры, в ходе различных межкоммуникационных форм общения и особенно при овладении национальным языком.
В-третьих, вспомнил я изречение Горация еще и потому, что мы находимся на этапе возрождения славянского и русского национального самосознания, чему в немалой степени способствуют серьезнейшие исторические, археологические, лингвистические, этимологические, ономастические исследования. Даже просвещенная Европа (культура народов которой насчитывает тысячи лет, а не всего два с лишним века, как у США, намеренно осуществляющих по всему миру аксиологическую экспансию своих весьма сомнительных ценностей и своей, пусть мне простят невольный неологизм, "фаст-культуры", столь же вредных европейской душе, как и "фаст-фуд" организму живого человека), повторяю, даже просвещенная Европа, пытающаяся построить некий "общеевропейский дом", вовсе не намерена отказываться от национальных традиций и национальной картины мира каждого из народов этого нового дома, национальных семиотических, фольклорных и мифологических традиций. Десятки лет концептуальная картина мира русских была полузапретной темой в советской гуманитарной науке, в том числе и в филологии, несмотря на чудовищные обвинения в адрес русского народа в гегемонии и русификации национальных культур народов СССР. Положение начало изменяться с конца 80-начала - начала 90-х годов, но и потом уже новые власти, не только не способствовали возрождению русского национального самосознания и превращения базовых концептов и исторических традиций русской культуры в аксиологическую схему, как воздух необходимую для духовного спасения страны, но наоборот - полностью открыли шлюзы мутным потокам иноземной эрзац-культуры на телевидении и радио, в системе образования, в музыкальной культуре, в СМИ и т.д.
В-четвертых, я вспомнил это изречение еще и потому, что в богоспасаемом Отечестве нашем даже при полном отсутствии желания со стороны руководителей исполнительной и представительной власти - никуда не уйти от темы выборочного, научно обоснованного восстановления ряда исторических названий улиц и городов.
В принципе любое географическое название есть знак, являющийся частью лексической системы языка конкретного народа (например, русского). Оно выполняет прежде всего функцию индивидуализации (или идентификации) данного (то есть определяемого именно этим топонимом) географического объекта в группе однотипных объектов (когда нам нужно выделить данное озеро среди других озер края, данную деревню среди других деревень области, данную улицу среди других улиц города или района). Практически любой топоним образуется по основным законам языка и функционирует в речи в соответствии с ее основными правилами и традициями. Велика и социальная роль географических названий как совокупности ориентиров: как бы функционировала жизнь в Старой Руссе, Коломне, Москве, Екатеринбурге, Воронеже и т.д.не имей улицы названий?
Однако параллельно с функцией ориентира, «адресной функцией», топонимы - включая, разумеется, и внутригородские - выполняют и целый ряд других функций.
Географические названия мы с вами можем определить с этой точки зрения как историко-культурные и пространственно-временные вехи истории этноса и его языка.
Один из российских языковедов и культурологов, покойный профессор Г.Д. Томахин однажды очень точно сформулировал специфику географических наименований: «Топонимы - неотъемлемая часть фоновых знаний носителей данного языка и культуры: в них, как в зеркале, отражается история данного поселения и освоения данной территории. Поэтому именно эта часть лексики издавна привлекает внимание не только филологов, но и историков, этнографов, географов».
Конечно, учёных интересуют прежде всего ИСТОРИЧЕСКИЕ топонимы, действительно являющиеся памятниками языка, культуры, занятий, быта и среды обитания наших предков.
Их примеры мы можем найти отнюдь не только в каких-то удаленных уголках Руси, не только в местностях, но и в столице России, в частности - на юго-западе Москвы. Рассмотрим несколько конкретных примеров.
Раменки.
Ныне – это большой жилой массив, в котором живут десятки тысяч москвичей, а некогда здесь была просто старинная подмосковная деревня. Наименование Раменки хранит в себе вряд ли известное большинству даже слушателей филологических факультетов вузов старое русское слово, связанное с традиционной сельскохо­зяйственной, подсечно-земледельческой терминологией и перешедшее позже в сферу географических терминов.
В современных русских говорах рамень означает "густой лес, лесная глушь, окраина леса, лес у поля, селение у леса". Отечественным ученым-этимо­ло­гам, в первую очередь – профессору Ю.В.Откупщикову, удалось установить, что диалектное ра­мень "край  пашни у леса" исторически связано с та­ки­ми сло­вами, как ра-ло "рало", ра-тай "пахарь", ра-ло "нива", ра-тва "пахота", наконец, орать "пахать". Первоначально слово рамень означало именно "пашня", "пашня по соседству с лесом". В изменении семантики этого слова Ю.В.От­куп­щиков увидел отражение системы подсечного земледелия: "пашня"?"пашня, заросшая лесом"?"лес на за­бро­шенной пашне"?"лес". Поэтому-то в “Толковом словаре живого великорусского языка” В.И.Да­ля слово раменье истолковывается уже как "лес, окружающий поле, пашню", “густой дремучий лес, где есть распашка”, “лесная непроезжая глушь, где на опушке есть росчисть и селение”. Слово раменка в словаре В.И.Даля при­водится с объяснением “остров, клин леса, полоса одно­родного леса”.
Значение "большой дремучий лес", максимально уда­лившееся от первоначального смысла термина рамень, раменье, устойчиво сохраняется в Вятско-Пермской и отчасти Владимирской зоне северновеликорусских говоров. На карте Русской равнины повсюду разбросаны топонимы  -  "родственники"   интересующего нас названия московского района Раменки: Раменье, Раменское, Рамонь, Рамешки, Зараменье и другие.  Если говорить о древнем корне ра- в этих словах, то следует упомянуть и о не менее древнем суф­фиксе -мень-, который вы можете увидеть и услышать, например, в словах пламень, сухмень.
А вот как образно рассказала о судьбе слов рамень, ра­менье  в связи с географией земледелия на Руси Г.П.Смо­лиц­кая в своей полезной и интересной книжке для школьни­ков “Занимательная топонимика”:
“На территории центральных областей Советского Союза слова рамень и раменье были известны в значении “лес, соседствующий с полями, пашней”. Вероятно, в таком значении оно дало название города Раменское. На северо-востоке, где леса были более глухими и непроходимыми, рамень и раменье значили “густой, дремучий непроезжий лес, где есть распашка”. В этих местах росчисть или распашка в лесу часто забрасывались после пользования ими в течение нескольких лет, когда они истощались. Дорога к ним становилась непроезжей, а место глухим. Так реальная действительность меняла значение слова. А топонимы, в основе которых оно лежит, несомненно связаны с тем, что около раменья, на краю раменья возникало селение и получало это слово себе в название. Оно теряло свой внешний облик: то было обычным нарицательным раменье, а то становилось топонимом, именем собственным - Раменье, а то и меняло суффикс, прибавляло другое окончание - Раменка, Раменский и т.п.”
Когда район Раменки на месте бывшей подмосковной деревни стал интенсивно застраиваться, заселяться, то возникла необходимость дать название новой центральной улице, служившей некогда скромной дорогой. И как хорошо, что члены городской комиссии по наименованию улиц Москвы тогда единодушно проголосовали: быть в Москве новой улице со старинным именем - Раменки. Споров у специалистов тогда практически не было – я могу вам это вполне ответственно подтвердить, поскольку принимал уча­стие в принятии даноогорешения по новым московским городским топонимам. Вот таким образом топоним-памятник, топоним-свидетельство о профессиональных занятиях восточных славян-земледельцев получил на карте Москвы вторую жизнь.
Теперь покинем Москву и перенесёмся на поле русской ратной славы – на Куликово поле.
Непрядва.
Река Непрядва, приток Дона, не относится к числу больших или даже средних рек. Ее смело можно причислить к малым рекам. Но от этого известность самого гидронима не уменьшится. Два названия — Куликово поле и река Непрядва — стоят бок о бок в летописи героических подвигов наших предков, в списке их ратных побед. Слово Непрядва для нас прочно ассоциируется со славной победой русской рати под предводительством Дмитрия Донского на Куликовом поле, когда она заставила позорно бежать войска хана Мамая.
Сейчас гидроним известен нам в форме Непрядва, но в летописях и повестях куликовского цикла он представлен в различных звуковых и графических вариантах — Непрадва, Непрядна, Непрядня, Непрядва, Непрятва, Непрява. Все они, впрочем, не более чем позднейшие искажения первоначальной формы слова Непрядва. Именно она-то и обычна для таких древнейших памятников, как Воскресенская летопись, Троицкая летопись, Новгородская первая и Новгородская четвертая летописи.
Как же могло обстоять дело с мотивировкой гидронима Непрядва? Какое лексическое значение могло иметь название реки до того, как оно превратилось в одно из «темных» слов нашей топонимии и в одну из героических страниц нашей истории? Ответ на эти вопросы дают последние исследования лингвистов, в частности, доктора филологических наук Е.С.Отина из Днепропетровска.
В названии можно выделить основу -пряд-. Она имела исчезнувший еще в доисторическую эпоху в живой речи восточных славян носовой звук Е, который чередовался с носовым О. На их месте впоследствии развились звуки А (при сохранении мягкости предшествующего согласного) и У. Долгое время для их обозначения, как вы знаете, на письме использовали специальные буквы, так называемые «юс малый» и «юс большой». Как известно, из славянских языков только один — польский — до настоящего времени сохраняет носовые гласные.  Анализ слов из древних и современных славянских языков дает в наше распоряжение ряд наблюдений, которые прямо или косвенно проливают свет на историю гидронима Непрядва. Так, в древнерусском языке зафиксированы слова  пруд — «поток», пружь — «бороздка для воды в садах», прудъкый — «стремительный». В украинском языке известно слово пруд — «быстрое течение», чешское proud, словацкий prud, польское prоd имеют одно и то же значение — «поток, течение». Немного отдалена от этих слов по смыслу материально родственная им группа лексических единиц, связанная с ними общим значением «пребывать в движении», например, древнерусское прядати — «скакать» и другие. Эти сведения, а также названия с аналогичным корнем (река Pradnik под Краковом, две речки под названием Прудник в бассейнах Западного Буга и Припяти, рукав Днепра — Прудка, речки Прудка в бассейне Десны  и в Черниговской области) позволяют сделать следующее предположение. Можно допустить, что гидроним Непрядва имел значение «спокойная, неспешная, тихая». Именно такой речка была в недавнем прошлом. Следует добавить и то, что признак «скорость течения» — один из тех, что часто находил свое отражение в названиях рек: Тихая Сосна и Быстрая Сосна (на которые, кстати говоря, князь Дмитрий посылал своих ратников перед сечей «языка добывати»), Быстрая Меча и т.д. На других русских и славянских территориях найдем такие названия рек, как Быстрица, Быстрая, Быстринка, Быстрец, Быстрича, Буянка, Торопа, или наоборот - Нетеча.
Не меньший историко-культурный интерес представляет топоним, который знает не только каждый россиянин, но и практически любой иностранный гражданин, хоть раз побывавший в России. Это наименование не улицы, не площади, не реки, а известнейшего и старинного русского города-музея…
Суздаль.
Слово Суздаль в сознании каждого русского человека ассоциируется с понятием шедевра древнего градостроительного искусства. Вполне справедливо этот город-заповедник именуют музеем под открытым небом. Здесь можно познакомиться почти со всеми этапами развития русской архитектуры. Древним памятником является и само имя города.
Суздаль... Этот топоним  на протяжении долгих десятилетий был объектом пристального внимания ученых, как русских и советских, так и зарубежных. К каким же выводам приходят ученые, какие версии ими выдвигаются?
Некоторые из гипотез перечисляет В.А.Никонов в своем «Кратком топонимическом словаре»: сух дол, сушидало — «осушаемое место»,  суждоль — «основатель судил быть тут городу», древнегреческое суз дулус — «твой раб»... Гипотезы весьма наивные, лишенные научной аргументации. Есть и другие предположения, но все они почти полностью исключают возможность объяснения названия города на материале славянских, древнерусского языков. Самые «смелые»  славянские гипотезы не шли дальше простейших версий, не доведенных до конца. Откроем, к примеру, книгу академика М.Н.Тихомирова о древнерусских городах: «Название «Суздаль» трудно объяснить из славянского языка, если не считать, что окончание «ль» надо понимать так же, как в словах «Ярославль», «Ростиславль», «Изяславль», т.е. видеть в нем указание на строителя: Суздаль, или Суждаль, — город Сузда или Сужда, но и в этом случае корень названия остается без объяснения».
В то же время большинство исследователей склонялось которые такой мысли: город расположен на территории, где прослеживается пласт географических названий угро-финского происхождения, а, следовательно, и наименование Суздаль  — неясное, непрозрачное — тоже можно считать нерусским, угро-финским. Которые числу сторонников такой точки зрения относился, например, академик А.А.Шахматов. Из научной литературы версия  об угро-финском происхождении  названия Суздаль перекочевала практически как единственная в многочисленные краеведческие издания и даже в художественную литературу. Спору нет, в этой версии есть свое рациональное зерно. И все же сейчас существует (но, которые сожалению, мало известна) гипотеза, к которой действительно следует отнестись с подлинным вниманием, ибо она обладает высокой степенью научной обоснованности.
Речь идет о древнерусской версии имени города. Она была высказана еще в середине XIX  века известным славистом Францем Миклошичем. Затем, правда, эта гипотеза была забыта на долгие годы, но в наши дни ее творчески   развил и дополнил советский ученый-лингвист академик О.Н.Трубачев.
Итак, оказывается, что слово Суздаль может быть подвергнуто вот такому элементарному словообразовательному анализу: су — зда — ль. Топоним Суздаль был образован в древнерусском языке от глагола съзьдати, то есть «создать». Это было сделано при помощи именной приставки су- и суффиксального форманта  - ль. Такая словообразовательная структура интересующего нас наименования кажется вполне вероятной. Можно припомнить аналогичные  отношения парных префиксальных имен и глаголов в русском языке: сувой — свить,  сугроб — сгребать, сгрести и другие. Вспомним и о сходстве наименования Суздаль с известным восточнославянским речным названием Супрасль: его носят правый приток Нарева и населенный пункт на нём.
Почему же так долго не развивались идеи Ф.Миклошича?
Во-первых, потому что исследователи находились в плену у априорного суждения: «Суздаль окружен географическими объектами, носящими преимущественно угро-финские названия, следовательно, его имя вряд ли может быть славянским». Во-вторых, потому что замечание о возможном происхождении  топонима Суздаль в работах Ф.Миклошича изложено в очень краткой форме и при не слишком внимательном прочтении может быть пропущено. В-третьих, в существующих словарях русского, древнерусского, других славянских языков — словарях, которые, естественно, не могут быть полными, исчерпывающими! — нарицательное слово суздаль отсутствует.
Но ведь судьба многих слов сложилась так, что они не дошли до наших дней ни в литературной речи, ни в диалектах, ни в памятниках письменности. Однако ученые, основываясь на законах развития  и изменения языков, многочисленных данных, научились восстанавливать, реконструировать исчезнувшие слова. Работа эта кропотливая, но достаточно точная.
О.Н.Трубачев, известный своими работами по этимологии, по реконструкции древней лексики, как раз и восстановил русское нарицательное слово суздаль. С течением времени оно, как и некоторые другие слова, исчезло из речи наших предков, оставив о себе память только в наименовании города.
Слово это могло иметь примерно следующее наиболее общее значение — «глинобитная или кирпичная постройка». Почему так? Потому что глагол съзьдати имел первоначально конкретное значение «слепить из глины». Отсюда, кстати, и его употребительность в церковных сказаниях о создании человека из глины. В одном из азбуковников XVII века читаем: «Здание, еже есть глинян сосуд, или храмина». Коротко говоря, слово здание поначалу могло обозначать все слепленное, сделанное из глины — начиная от посуды и кончая постройками; сравните слово здание в его современном употреблении. Так тесно были связаны — и это соответствует действительности! — гончарное ремесло и градостроительство, точнее, строительство зданий из кирпича. Следует также подчеркнуть, что кирпичные постройки на Руси известны с X века.
Конечно, это не было еще широкое строительство, да и кирпич, плоский и тонкий, скорее напоминал черепицу. Точно так же и зодчий, по сути дела, был кирпичным мастером, хотя он же выступал и как горшечник.
 Имеет ли эта гипотеза иное подтверждение, кроме чисто лингвистического? Да, имеет! Впервые название Суздаль (в форме Суждаль) упоминается летописью под 1024 годом в рассказе о восстании крестьян под предводительством волхвов: «В се же лето всташа волесви в Суждали...». Археологи же установили, что люди жили здесь и раньше. И вот что интересно, в районе Суздаля в результате  археологических изысканий была обнаружена древнейшая в Северо-Восточной Руси печь XI-XII  веков для обжига тонкого кирпича. Нашли ее на берегу речки Каменки — той самой Каменки, которая пересекает город Суздаль и на которой он, собственно, и возник.
Мы не знаем точной даты постройки суздальской крепости. Однако многие историки, например Н.Н.Воронин, предполагают, что это произошло на рубеже XII столетия, когда Владимир Мономах построил на северо-востоке русских земель (первое!) каменное здание — большой кирпичный собор Успения Богородицы и княжеский двор при нём.
Конечно, дальше Суздаль  рос и строился как город преимущественно деревянный. Но хорошо известно, что почти каждое географическое название, в том числе и наименование населенного пункта, давалось, как правило, по какому-то характерному, наиболее примечательному  или известному признаку соответствующему объекта — города, села, реки, горы, озера... Ведь именно так  проще всего выделить объект из ряда ему подобных, однотипных. Нечто подобное могло произойти и с названием того города, о котором сейчас идет речь. Суздаль со своим первым кирпичным строением, конечно же, мог выделяться среди других деревянных «новостроек» Северо-Восточной Руси — выделяться именно этим каменным храмом и новой, непривычной строительной техникой. Поэтому появление древнерусского топонима Суздаль в том значении, о котором я уже сказал, вряд ли можно считать случайным.
Следует добавить еще одно. Первоначально название Суздаль (Суждаль) могло относиться не только к городу, не только к крепости, но и к местности, району, к совокупности небольших населенных пунктов. В кратком упоминании летописи о восстании крестьян во главе с волхвами, на подавление которого пришлось прибыть самому Ярославу Мудрому с дружиной, имя города употреблено в форме женского рода — «в Суждали». Летописец разумел под этим именем, по-видимому, не отдельный городок, а именно район, местность.
К сожалению, объём небольшой заметки не позволяет даже хотя бы кратко упомянуть другие интереснейшие примеры старинных географических названий, скажем, такой колоритный славянский топоним как Дрезден – название административного центра, города в Саксонии, в котором реконструируется первичная славянская форма Drezd'ane от нарицательного dre?zga «лес» и суффикса –ane, т.е. «лесные жители» - родоплеменное наименование, подобное славянским этнонимам древляне, поляне и др. Дрезден поэтому является близким родственником подмосковного топонима Дрезна, наименования города и реки, первоначально оно означало «лесная река».
И уже не с этнической историей, а с исторической географией связано название подмосковного города Зарайска, в летописях называвшегося Заразеском или Заразском. В его основе лежит исчезнувший восточнославянский народный  термин заразы – «отвесная круча, обрыв; изрытое, неровное овражистое место». Именно так славяне назвали урочище на высоком обрывистом берегу реки Осетр (правого притока Оки), где впоследствии был выстроен город-крепость Зарайск. Кстати, в далекую старину и кручи над Москвой-рекой называли тоже так же – Кунцевские заразы, Воробьевские заразы, а не горы…
В разговоре о противоречивых судьбах исторической русской топонимии нам поможет еще одна цитата из академика Д.С.Лихачева: хочу подчеркнуть, что Дмитрий Сергеевич Лихачев с особой теплотой относился к Земле Новгородской и, в частности, к древнему городу Старая Русса. Вот один из примеров этого: "Куда посоветуете поехать подышать Отечеством и где Россия видна? - спрашивали эмигранты Д.С. Лихачева. - "В Старую Руссу!" - отвечал академик. ("Известия", 7 марта 1989 г.).
Названия улиц древних русских городов, подобных Старой Руссе (первое упоминание о ней в летописи  относится к 1167 году!) оставаясь памятниками истории, языка, культуры, исторической географии, традиций, самосознания русского этноса, одновременно входят в прочную систему историко-культурных и пространственно-временных вех жизни России, формирующих неповторимый образ каждого из городов и весей.
Прошедшие сквозь века или же недавно вернувшиеся на карты старинных русских городов (как и названия самих городов, ср. Тверь, Нижний Новгород, Самара, Сергиев Посад и др.) из небытия благодаря настойчивости ученых, деятелей культуры, истинных патриотов, они для нас - не только свидетели важных и примечательных фактов из истории нашего государства, его городов и весей.
Топонимы часто несут в себе уже исчезнувшие из активного употребления слова нашего языка, слова давно забытые, и в этом случае ценность таких наименований становится еще больше. К сожалению, Старая Русса, будучи очень древним русским городом, этим похвастаться не может - почти все старинные названия на карте Старой Руссы уничтожены в годы беспощадной и безбожной советской власти, столь же кощунственно относившейся и к храмам, монастырям, часовням, к другим памятникам духовных и историко-культурных традиций России...
Следует сказать и еще об одном объективном факте. Отнюдь не все старорусские топонимические «новоделы» советского времени неудачны или политизированы. Нет, там, где при создании названий новых объектов была учтена история, география, культура самой Старой Руссы и нашего Отечества (включая такую героическую ее страницу, как Великая Отечественная война), где брались во внимание какие-то индивидуальные черты улиц и площадей, там получались интересные и заслуживающие уважения топонимы: Минеральная улица, Новгородский переулок, улица Якутских Стрелков, Славянская улица, Соляная улица, улица Царицынский Источник и некоторые другие. Но все же это - исключения...
По последним данным, в городской черте Старой Руссы насчитывается около 186 улиц, переулков, площадей и набережных. Проведенные исследования показали, что из этих почти двухсот городских топонимов лишь пять  (т.е. всего 2,7 % !) ведут свою историю с периода до 1917 года. Это – Великая ул. в центре города, Калинина улица на Соборной стороне (не имеющая, слава Богу, никакого отношения к всесоюзному старосте М.И.Калинину), Кречевская улица, идущая за заводом «Химмаш» от Советской набережной до железнодорожной насыпи и названная так по направлению к старинному Кречевскому Никольскому монастырю, Кузнечный переулок близ железнодорожного переезда, отмеченный на карте Старой Руссы еще в 1901 году и располагавшийся между Городским валом и бывшей железнодорожной веткой на Новгород,  а также, разумеется, старинная Георгиевская улица (впрочем, немало пострадавшая и с 1930 по  1992 гг. носившая название ул. Урицкого – в честь одного из организаторов так называемого красного террора в Петрограде, председателя Петроградской ЧК Моисея Соломоновича Урицкого, убитого эсером в 1918 г.).
Отметим с глубокой горечью, что Георгиевская ул. де факто – единственное возрожденное историческое географическое название на карте Старой Руссы и, говоря об этом, склоним благодарно головы перед памятью старорусского пастыря архимандрита Агафангела, немало сделавшего, помимо массы других благих дел, и для восстановления исторической справедливости по отношению к топониму Георгиевская ул.
Помимо совершенно очевидных примеров, когда исторические названия в разных частях города в конъюнктурных политических, идеологических целях были заменены на так называемые названия-«советизмы», то есть когда, например, Каталова ул. превратилась в ул.Дзержинского, часть ул.Постоялые Дворы в ул.Ленина, Соломенная ул. на Соборной стороне – в ул.Октябрьских событий, Крестецкая ул. – в ул.Карла Маркса, Александровская ул. – в ул.Володарского, Покровская ул. – в ул.Возрождения, Дворцовая ул. – в ул.Пролетарской Победы, Мостовая ул. – в ул.Свердлова, Никольская ул. – в ул.Красных Командиров и т.д. В то же время на карте Старой Руссы есть и еще более вопиющие примеры[1].
Так, наименования ул. Клары Цеткин (бывш. Поперечная ул.) и ул.Карла Либкнехта (бывш.Санкт-Петербургская, Петроградская ул.) помимо всего прочего еще и противоречат фонетическим нормам русской речи и трудны для произношения. Следует также подчеркнуть, что оба эти политических деятеля имеют прямое отношение к германскому и международному коммунистическому движения и никакого отношения не имеют ни к истории, ни к географии, ни к культуре Старой Руссы.
В советский период на карте города возникли и очевидные географические несуразности, когда однотипные названия (образованные от одной и той же производящей основы, например, от одной и той же фамилии), расположены не т.н. топонимическим «кустом» (что является одной из традиций русской городской топонимии и соответствует главной, адресно-ориентирующей, функции названия улицы). Так, например набережная Достоевского в Старой Руссе расположена в одной части города, а улица Достоевского проходит не вблизи от набережной, а в южной части города: она пересекает Суворовскую ул., принимает в себя слева Славную ул. и заканчивается около ул. 1 Мая (т.н. р-н Шанхай).
Еще один классический пример топонимического «чертополоха» - наличие 2-й Пролетарской улицы и ул.Пролетарской Победы при отсутствии на карте города 1-й Пролетарской улицы: такой мусор нужно или исправлять или вообще корчевать.
Ещё один пример. В Старой Руссе существуют одновременно площадь Тимура Фрунзе и ул.Тимура Фрунзе. При всем уважении к памяти молодого летчика, защитника неба Старой Руссы Тимура Михайловича Фрунзе, Героя Советского Союза, погибшего в неравном бою с фашистами в 8 километрах от города в январе 1942 г., такую двойную топонимическую мемориализацию (напомним также, что в городе есть еще и Дом культуры им.Т.Фрунзе) следует признать избыточной; к тому же новым названием ул.Тимура Фрунзе было уничтожено историческое географическое название Троцкая (или Спасо-Троицкая ул.), данное по храму св.Троицы и направлению к Спасо-Преображенскому монастырю.
Ныне мировая цивилизация вступила в фазу войны с международным терроризмом. Августовские и сентябрьские террористические акты в России, особенно в Беслане, показали еще раз гнусное лицо терроризма, явление, которое любой нормальный человек должен осудить и принять участие в противостоянии террористам, в борьбе с терроризмом. На этом фоне на карте старинного русского города дико выглядят улицы Перовской (бывш.Коновалова ул.) и ул.Халтурина (бывш.Введенская). Историческое название Введенская улица связано с главным храмом этой части Старой Руссы - церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы XVIII в., до нашего времени не сохранившейся, но давшей наименование и целой части города - Введенская сторона. Во время Великой Отечественной войны церковь была разрушена, а на ее месте после войны создана городская электростанция. В 30-х гг. ХХ в. улица Введенская была переименована в честь одного из первых рабочих-революционеров, организатора «Северного союза рабочих» Степана Николаевича Халтурина  (1856 – 1882 гг.) В феврале 1880 г. С.Н.Халтурин с целью покушения на императора Александра II произвел взрыв в Зимнем дворце, повлекший за собой гибель десятков безвинных жертв – от горничных и официантов до простых солдат. С 1881 г. член исполкома «Народной воли», исповедовавшей политику террора. Повешен в Одессе за участие в убийстве одесского военного прокурора В.С.Стрельникова. Отрадно, что никакого отношения к истории, географии и культуре Старой Руссы С.Н.Халтурин не имел.
Название ул.Халтурина следует назвать типичным примером советского и коммунистического идеологического диктата в топонимии, когда в ранг героев в СССР могли возводиться даже террористы, а их имена увековечивались на картах городов. В Старой Руссе это выглядит особенно прискорбно еще и потому, что до 1917 г. одна из центральных улиц называлась Александровской – в честь Царя-Освободителя Александра II, убитого в марте 1881 г. группой террористов-народовольцев, из организации, в которую входил и Халтурин (характерно также то, что Александровская ул. была переименована большевиками в честь их комиссара по печати Володарского-Гольдштейна).
То же самое можно сказать и о старорусской улице Перовской: во второй половине ХХ в. Коновалова улица была переименована и стала носить имя Софьи Львовны Перовской (1853-1881 гг.), деятеля революционного движения 1870-80-х гг., члена исполкома той же террористической организации «Народная воля», организатора и участницы покушений на Александра II. Повешена в Петербурге в апреле 1881 г. Слава Богу, что никакого отношения к истории, географии и культуре Старой Руссы С.Л.Перовская также не имела.
Перед нами в этих двух топонимах – ул.Халтурина (существующем) и Введенская ул. (уничтоженном) – представлен в наиболее обнаженном виде аксиологический конфликт и конфликт традиций в топонимии Старой Руссы: с одной стороны, историческое, традиционное, созданное самим народом название-ориентир, данное по православному храму (Введенская ул.), а с другой стороны - мемориальное название (следует подчеркнуть и то, что мемориальная топонимия – не есть объективная историко-культурная традиция русской топонимии !), уничтожившее историческое название и насильственно, по воле существовавшего тогда в стране политического режима, заменившее его на наименование, данное в честь террориста и убийцы (ул.Халтурина).
Говоря о Старой Руссе и таких названиях, возвеличивающих фактически российских предшественников современных кровавых бандитов из «Аль-Каиды», не могу не вспомнить и об одном буквального вопиющем примере конфликта историко-культурных традиций и аксиологических систем на карте Москвы, а именно – о названиях станции метро «Войковская», Войковского административного района, пяти Войковских проездов и улицы Войкова. В топонимическом словаре «Имена московских улиц», вышедшем в 2007 году, над которым работали опытные учёные, члены нынешней комиссии по названиям улиц Москвы при мэрии столицы (!), стыдливо написано о происхождении названия улицы Войкова следующим образом: «Названа в 1927 г. в память о советском деятеле Петре Лазаревиче Войкове (1888-1927). Убит в Варшаве, где был полпредом» (М.: ОГИ, с.115).
Но правда-то, дорогие коллеги-топонимисты, состоит в том, что этот самый Войков (клички Петрусь, Интеллигент, Белокурый) еще в 1906 году – то есть  возрасте 18 лет – вступил в боевую дружину РСДРП, участвовал в перевозке взрывчатки для терактов, в покушениях. А потом к 1917 году из него вырос очень жестокий большевицкий лидер, трагически прославившийся на Урале. Главное же - то, что в 1918 году именно Войков сыграл ключевую роль в расправе над Императорской семьей… И когда его перевели в 1924 году на дипломатическую работу в Варшаву, то там его застрелил гимназист-эмигрант русский патриот Борис Коверда именно как одного из цареубийц. Меня в этом смысле возмущает позиция московских властей - позиция двойных стандартов: одной рукой мэр Лужков строит храм Христа Спасителя, а другой фактически защищает топонимы в честь цареубийцы. И это при том, что Русская Православная Церковь  вслед за Зарубежной наконец канонизировала  Романовых как новомучеников. Чем чаще я обо всем этом сейчас думаю, тем чаще вспоминаю строки из очень интересной, но, увы, мало известной современной нечитающей публике поэмы Максимилиана Волошина «Россия»:
ВСЕ ИМЕНА СМЕНИЛИСЬ НА РУСИ
(ПОЛИТИКА – РАСКЛЕЙКА ЭТИКЕТОК,
НАЗНАЧЕННЫХ, ЧТОБ УТАИТЬ СОСТАВ),
НО ВЫВЕРТЫ МЫШЛЕНИЯ ВСЕ ТЕ ЖЕ…
Чрезвычайно важно и то, что исторические географические названия являются составной частью историко-культурного ландшафта Старой Руссы, возрождение которого в этом старинном городе должно вестись комплексно и поэтапно; при этом восстановление исторических названий – это организационно наиболее простая, а с финансовой стороны – наименее затратная часть всей этой длительной и в целом сложной работы.
Топоним не есть лишь условный знак объекта, идентифици­рующий его в череде однотипных объектов. Вслед за русским философом  XX века Семеном Людвиговичем Франком можно предположить, что в той же степени, как человек немыслим иначе как в качестве члена общества, так и любой то­поним на самом деле существует в сознании и жизни человека лишь в составе члена своего общества – реальной системы названий, обладающих общей лингвистической судьбой, но собственной историко-культурной биографией.
Эта биография  может быть:
а) исключительной (уникальной);
б) индивидуальной (типоло­гизированной);
в) фатической (стандартной, «пустой»).
Еще раз покажем это на примерах из городской топонимии Старой Руссы (Новгородская область), напомню, одного из древнейших городов России.
Первая разновидностьуникальные топонимы типа старорусского названия Бряшная Гора, восходящего, очевидно, к древнему культу славянских праздничных обрядовых трапез. Слово БРАШНО пришло из земель южных славян в значениях «яство, кушанье, юлюдо, хлеб-соль, съестное» и т.д. (до сих пор в некоторых южнорусских говорах словом БОРОШНО называют ржаную муку). По характеру и специфике своих фоно­вых знаний он действительно уникален и должен быть отнесен к числу особо ценных, нуждающихся в изучении и последующей охране государством.
Вторая разновидностьтипологизированные исторические названия, ср. старорусские топонимы Покровская ул., Введенская ул., Троицкая ул.,  Мостовая ул., Торговая пл., Поперечная ул. и др., обладающие интересной индивидуальной историко-культурной биографией, одновременно представляющие собой типовые компоненты общего топонимического контекста дореволюционного русского города. Они достойно мотивированы исторически и географически, также представляют собой ценные памятники языка и культуры, те из них, что были уничтожены, нуждаются в восстановлении на карте Старой Руссы.
Третья разновидность – такие старорусские топонимы, как ул. Карла Либкнехта, ул.Клары Цеткин, ул.Перовской, ул.Халтурина, ул.Энгельса, ул.Маркса, ул.8 Марта, ул.Дзержинского, ул.Октябрьских Событий, и др. Их историко-культурная биография столь же коротка, сколь и бессодержательна, “пуста”– как по первоначальной мотивации, так и по последующим исто­ри­ко-культурным фактам, событиям, ассоциациям, знаниям. Поэтому данная разновидность определяется нами как фатическая (стандартная), “пустая” историко-культурная биография то­по­нима.
На мой взгляд, для оценки топонимов третьей группы  до сих пор не теряют своей актуальности такие строки Константина Георгиевича Паустовского Паустовского: “Названия - это народное поэтическое оформление страны. Они говорят о характере народа, его истории, его склонностях и особенностях быта. Названия нужно уважать. Меняя их в случае крайней необходимости, следует делать это прежде всего грамотно, со знанием страны и любовью к ней. В противном случае названия превращаются в словесный мусор, рассадник дурного вкуса и обличают невежество тех, кто их придумывает”.
В России накоплен существенный опыт изучения и восстановления исторических географических названий – от наименований городов и селений до названий улиц, площадей, переулков. Особенно значимым является опыт конца 80-х – начала 90-х гг.  научно-общественного Совета по топонимии при Советском фонде культуры, возглавлявшемся академиком Д.С.Лихачевым. Велика роль в этом и личная роль самого Дмитрия Сергеевича Лихачева, фактически возглавившего в конце 80-х годов движение за восстановление исторических названий, возникшее стихийно как часть процессов оздоровления общества и возвращения его к непреходящей системе ценностей России. В частности, СФК провел две представительных всесоюзных научно-практических конференции (они носили одинаковые имена): «Исторические названия – памятники культуры» (17-20 апреля 1989 г.) и «Исторические названия – памятники культуры» (3-5 июня 1991 г.).  Во второй половине 90-х годов многие наработки ученых-топонимистов, их опыт, оценки и предложения удалось воплотить в тексте Закона города Москвы «О наименовании территориальных единиц, улиц и станций метрополитена города Москвы», единогласно принятого Московской городской Думой 8 октября 1997 года (автору статьи довелось стать одним из главных разработчиков этого закона и докладывать его проект депутатам Московской городской Думы).
Приветствуя участников Всесоюзной научно-практической конференции «Исторические названия – памятники культуры», прошедшей в Москве 17-20 апреля 1989 г. академик Д.С.Лихачев писал: Репертуар современных названий, сформировавшихся в период с 20-х по 80-е гг. нашего столетия, вступает в противоречие с новым мышлением, идеологией пе5рестройки. Он перенасыщен именами-анахронизмами, отражающими атрибутику времен культа и застоя. Ситуация в этой сфере представляет собой безрадостно однообразную картину. Значительный культурный слой названий, входящих в культурно-историческую среду, был разрушен. Замена исторических географических названий «именами-новоделами» привела к изъятию из обращения и той комплексной культурно-исторической информации, которую несет в себе имя».[2]
Сказано точно, честно и образно, и как будто бы речь идет непосредственно о Старой Руссе и ее топонимии!
Разумеется, любое восстановление старинного названия улицы, переулка, площади должно быть аккуратным и точным, всестронне продуманным и научно обоснованным  – как любая научная реставрация, и здесь не должно быть места ни кампанейщине, ни псевдолиберализму, ни необольшевизму. Но, согласитесь, и отставать древним русским городам – в том числе Старой Руссе и Коломне - уже более никак нельзя – ни от Москвы, ни от Санкт-Петербурга, ни от Господина Великого Новгорода.
В завершение – еще одна цитата из Д.С.Лихачева: «Возрождая историко-культурную преемственность в топонимии, мы возвращаем тем самым культурные ценности нашего народа, протягиваем связующие нити от настоящего к прошлому и от прошлого через настоящее к будущему. Возвращение и охрана исторических названий – благородная социальная и культурная задача !»[3]
В Старой Руссе уже работает инициативная группа наших неравнодушных современников, поставивших целью  в этом городе-музее возродить к жизни старинные наименования для начала полутора – двух десятков старорусских улиц в центре древнего города, а также на Соборной и Введенской сторонах,  Этим рушанам (так называют жителей Старой Руссы – нелегко, ибо им нужно преодолевать не только административные кордоны и закрытые двери начальников разных мастей, но и уже, к сожалению, окостеневшее и выхолощенное сознание очень большой части своих земляков, ставших, в том числе и «благодаря» совершенно деструктивной политике российских СМИ, в первую очередь – телевидения, практически Иванами-не-помнящими-родства. Если удастся восстановить пласт городских топонимов в древнерусских городах, то это, на мой взгляд, действительно поможет связать разорванные нити, идущие к нам из прошлого, передать их потомкам, оберегая от посягательства сил, отказывающихся наследовать историко-культурное достояние наших предшественников.
            Общество любителей российской словесности призвано воплотить многие заветы Дмитрия Сершгевича Лихачёва и, в частности, поддержать вновь зародившийся в российском обществе – среди той части его, которую я бы рискнул назвать представителями просвещенного патриотизма - благородный импульс борьбы за возвращение старинных топонимов в городах Древней Руси, ибо исторические географические названия – это культурообразующие скрепы между прошлым, настоящим и будущим.
Вот только хватит ли на это мудрости и ответственности у нынешних российских властей всех уровней?
 

[1] Подробнее см. нашу совместную книгу с М.И.Емельяновой «Улицы Старой Руссы: История в названиях», изданную под эгидой ОЛРС и Гильдии экспертов-лингвистов (М.: Медея, 2004), увидевшую свет в мае 2004 г.
[2] Лихачев Д.С. Исторические названия – наследие духовной культуры народа. – В кн.: Всесоюзная научно-практическая конференция «Исторические названия – памятники кукльтуры». 17-20 апреля 1989 г.: Тезисы докладов и сообщений. М.: Наука, 1989, с.3
[3] Лихачев Д.С. Исторические названия – наследие духовной культуры народа. – В кн.: Всесоюзная научно-практическая конференция «Исторические названия – памятники кукльтуры». 17-20 апреля 1989 г.: Тезисы докладов и сообщений. М.: Наука, 1989, с.4

Поиск по сайту

Научно-популярная газета "Мир имён и названий"

Топором не вырубишь.

Москвичка ищет работу по специальности или бухгалтером.

Доросовестна. Исполнительна.

По секрету

Отчества существуют не только у восточных славян.

В настоящее время полная антропонимическая модель греков выглядит примерно так же, как и у восточных славян. Она состоит из личного имени, отчества и фамилии.

Поиск по сайту

Научно-популярная газета "Мир имён и названий"

Топором не вырубишь.

Москвичка ищет работу по специальности или бухгалтером.

Доросовестна. Исполнительна.

Новости словесности

По России с любовью: занимательная топонимика

Если кто считает, что "топонимика" слишком скучное слово, то ни фига ошибаетесь. Автор этой подборки видеосюжетов (или заядлый путешественник?) доказывает это ровно за одну минуту:

Подробнее...

Без матчества и не скажешь

   Невестка заявила, что дает сыну свою фамилию, а муж еще должен заслужить, чтобы ребенок был записан под его фамилией. Сказала, пусть радуется, что отчество по отцу дала, а то вообще могла записать по своему имени, это называется сейчас "матчество". 

Подробнее...

Татарские имена: краткая песенная энциклопедия

   Когда за дело берутся талантливые люди, рассказ об именах превращается... в песню и танец. Именно так поступила Виктория Касимова в своей небольшой, но увлекательной "лекции" на тему "Милые и "простые" татарские имена".  

Подробнее...

Имена менять не надо

   Много лет СМИ - развлекательные и «многовекторные» - рассказывали своим читателям от том, как легко можно изменить жизнь к лучшему, если поменять имя, а ещё лучше – заодно и отчество с фамилией. Похоже, у них что-то стало получаться.

   Но тут приходит тётя и говорит...

Подробнее...

Наши новости

59-я Научная студенческая конференция по топонимике

     г. Москва, 26 марта 2024 г., 12.00, в смешанном (очном и дистанционном) формате 

     Руководители: Татьяна Петровна Соколова, к. филол. наук, доцент Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА); Амалия Викторовна Акопджанова, учитель русского языка и литературы ГБОУ "Школа N 2123 им. М. Эрнандеса".

     Вступительное слово: Андрей Васильевич Барандеев, к. филол. наук, профессор, председатель Топонимической комиссии.

Подробнее...

Списали на берег: топонимический шторм в 10 баллов… по шкале ЕГЭ

   Топонимическое творчество московских градостроителей  иногда приводит в изумление. На сайте «Комплекс градостроительной политики и строительства города Москвы» внезапно появилась улица Генерала Корнилова. Большинство россиян, разумеется, сразу вспомнит генерала Лавра Корнилова.

Подробнее...

Опубликованы тезисы докладов участников 58-й Научной студенческой конференции по топонимике

    Конференция состоялась 29 марта 2023 г., 15.00, в смешанном (очном и дистанционном) формате.  Ознакомиться с тезисами можно в разделе ОНОМАСТИКА (в подразделах ТОПОНИМИКА, АНТРОПОНИМИКА и ДРУГОЕ) или пройдя по ссылкам, указанным  в этом материале. 

Подробнее...

58-я Научная студенческая конференция по топонимике

     г. Москва, 29 марта 2023 г., 15.00, в смешанном (очном и дистанционном) формате 

     Руководители: Татьяна Петровна Соколова, к. филол. наук, доцент Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА); Амалия Викторовна Акопджанова, учитель русского языка и литературы ГБОУ "Школа N 2123 им. М. Эрнандеса".

     Вступительное слово: Андрей Васильевич Барандеев, к. филол. наук, профессор, председатель Топонимической комиссии.

Подробнее...

Поиск по сайту

Научно-популярная газета "Мир имён и названий"

©ИИЦ "История фамилии", 1996-2024.