История фамилии

В фамилии Шкаликов его отец поменял букву

Поэт и кинодраматург Геннадий Шпаликов написал первое стихотворение в военном городке в Покровском-Стрешневе. Ни Щукина, ни Покровского-Стрешнева, ни Тушина среди точек, где происходит действие фильма «Я шагаю по Москве», нет. Между тем автор сценария этой картины поэт и кинодраматург Геннадий Шпаликов исходил эти места вдоль и поперёк: он жил здесь в детстве, в 1940-х годах. По «шпаликовским» местам Северо-Запада читателей «СЗ» провёл краевед житель Авиационной улицы Александр Сибикин.

Буква в паспорте

Родовая фамилия будущего сценариста была… Шкаликов. Изменить её решил отец Фёдор Григорьевич Шкаликов ещё до рождения сына. В начале 1930-х он поступал в Военно-инженерную академию им. Куйбышева, заменил одну букву при получении паспорта — и фамилия сразу приобрела командирское звучание. В военный городок Покровское-Стрешнево семья Фёдора Шпаликова, уже преподавателя Военно-инженерной академии им. Куйбышева, переехала перед самой войной.

— Он располагался в районе нынешних улиц Маршала Новикова, Маршала Василевского, Академика Бочвара, — говорит Александр Сибикин. — В 1930-х годах военные посёлки именовались по ближайшим железнодорожным станциям.

Но пожить в отдельной квартире Фёдору Шпаликову не пришлось. Началась война. Ему был дан приказ эвакуироваться вместе с академией в город Фрунзе. Через три года, летом 1944-го, после множества обращений в военкомат, Фёдор Шпаликов, рвущийся на фронт, получил направление в действующую армию. В январе 1945-го он погиб в Познани.

«В Москве холодно, неуютно»

Возвращение из эвакуации в Москву Геннадий Шпаликов описал в своих дневниках. «В Москве холодно, неуютно, ещё соблюдалась маскировка и фонари не зажигали. В нашей квартире — разбой. Не украли ничего, но нагажено, перепорчено всё и всюду».

Вспоминал будущий сценарист и то, как поразили его вещи, от которых он успел отвыкнуть за время эвакуации: мебель, столовые приборы, печенье в упаковке… Осенью 1945-го Гена пошёл в школу и начал писать стихи. В архиве его двоюродной сестры Галины Переверткиной хранится тетрадный листочек в клеточку: «Осень наступила. / Лес весь пожелтел. / Ветер листья гонит. / Зайчик побелел», сверху дата — 10 января 1946 года.

Жилось Шпаликовым в послевоенной Москве голодно. Продуктов по карточкам не хватало, единовременного пособия за отца хватало ненадолго. Мама целый день работала, Гена после школы подменял бабушку в очередях в магазин. Занимали очередь утром, подходили к прилавку в шесть-семь вечера.

Каждый день бегали на Тушинский аэродром

Спускающиеся с неба парашютисты есть и в киноповести, и в стихах Шпаликова: «А в Тушине — лето как лето, / И можно смотреть без билета, / Как прыгают парашютисты, / Воздушных парадов артисты».

В дневниках и письмах Шпаликова не раз упоминаются Тушинское лётное поле, воздушные праздники, авиационные парады.

— Военный городок, по сути, граничил с Тушинским аэродромом, — говорит Александр Сибикин. — Мальчишки бегали на лётное поле каждый день, играли в лётчиков. Вся Москва приезжала сюда на воздушные праздники и авиационные парады.

«Будет мама молодая и отец живой»

В 1947 году десятилетнего Гену отдали в Киевское суворовское училище. А семья вскоре переехала в центр, на улицу Горького.

Но военный городок останется родным для Шпаликова навсегда.

«В конце тёплого летнего дня Гена позвонил мне и позвал в Покровское-Стрешнево, где они жили после войны, — вспоминал совместную поездку в военный городок друг Шпаликова кинорежиссёр Юлий Файт. — На окраине Москвы стоял десяток трёх-четырёх этажных домов, построенных просто, без затей. Небольшие палисадники под окнами, врытые в землю столы, предназначенные для игры в домино».

Во дворе никого не было, и вдруг женский голос позвал: «Гена!» Они оглянулись по сторонам — никого, и в окна никто не смотрит. И снова послышалось: «Гена!» Этот почти кинематографический эпизод, вполне возможно, лёг в основу известного стихотворения Шпаликова: «По несчастью или к счастью, / Истина проста: / Никогда не возвращайся в прежние места… / А не то рвану по следу — / Кто меня вернёт? / И на валенках уеду / В сорок пятый год…»

Тот самый, где «будет мама молодая и отец живой».

Источник: Москва Северо-Запад